Прочитала вот коротенькую повесть Мориака "Мартышка" (или это все-таки рассказ?). Несмотря на объем, "поместилось" там очень много всего, так сжато и лаконично, так быстро промелькнув, что, наверное, я даже не успела как следует всего перечувствовать.
Основная тема, мне кажется, сейчас просто безумно актуальна. Я была рада, что вот, хоть кто-то, вспомнил о "униженных и оскорбленных" детях. Взрослые, сломав свою жизнь, ломают заодно и жизнь своих детей, причем порой даже не замечают этого - им просто не до маленьких, глупых, ничего не понимающих человечков, которые болтаются где-то у них под ногами. "Что могут значить страдания этих существ по сравнению с моими? - где-то в глубине души, не признаваясь, может быть, и самой себе в этом, думает некая мать. - Ведь они же ничего еще не понимают!" И дети оказываются забыты, заброшены, отвержены; родители казнят их за свои собственные грехи.
Так и бедный Гийу. Он похож не ненавистного Поль отца, за которого она вышла по расчету - значит, ему придется расплачиваться за это. Мама не ладит с папой, не ладит она и с бабушкой - Гийу и за это несет наказание. Он морально прибит, "пришиблен" матерью-ненавистницей, он привык считать себя идиотом, он привык, что все считают его таким. Но при этом Гийу вовсе не умственно отсталый: он умеет выразительно читать, у него есть любимые книги, он умеет фантазировать и сочинять истории. Гийу восторгается моментом из "Таинственного острова", когда один из героев говорит: "Ты плачешь, значит, ты снова стал человеком". Он обращает внимание учителя на то, как хорошо это сказано. Согласитесь, что не каждый ребенок в двенадцать лет умеет так тонко чувствовать.
А дальше Гийу страдает вновь - уже из-за убеждений учителя. Мертвая схема, приложенная к человеческой жизни, разрушает её. Ребенок погибает. У Робера Бордаса не находится для него ни жалости, ни любви, а только сухие постулаты о классовой борьбе.
"Не княжеские дети! Много, Ваня, на свете... не княжеских детей!"
P.S. Сейчас вдруг вспомнилось, что мне, как возможная тема для курсовой или диплома, приходила в голову тема об униженных и оскорбленных детях в мировой литературе. Тут и Гюго, тут и Достоевский, тут и Диккенс, тут и, как оказывается, Мориак.